Родни у нас много, но не со всеми мы общаемся. Недавно не стало нашей ОЧЕНЬ дальней родственницы бабы Томы- за всю жизнь я видела её в детстве наверное пару раз.
Бабушка не имела детей, с племянниками отношения не поддерживала. Моя бабушка была ей троюродной сестрой. Не знаю почему она вспомнила именно обо мне, но свой дом она навещала на моё имя.
Дом находился в деревне в 300 км от нас — для дачи слишком большое расстояние, поэтому мы с мужем решили продать его.
Домом назвать его было сложно — халупа. Да и деревня из тех, где нет работы, больницы, а сотовая связь ловит на холме на макушке ёлки. Цена этому домику по сегодняшним деньгам была тысяч 80 — не более.
Как раз подходило время, когда мы должны были вступить в наследство . Время это выпало на лето. Мы решили совместить приятное с полезным и отправиться туда. Пожить с детьми на природе и одновременно заняться продажей домика.
Приехав, мы выяснили, что в доме живёт женщина с дочкой. Ей баба Тома давала угол, а она помогала ей по дому. Женщину звали Вера.
Вера забеременела от городского ухажёра, но он её бросил. А родители выгнали из дома, после чего она и стала жить у нашей бабушки. Когда той не стало, то она так и осталась там — думала, что сюда всё-равно никто не приедет.
Мы не стали её прогонять, но сказали, что когда мы продадим дом, то ей придётся освободить жильё, но пока может жить с нами. Она была рада и сказала, что что-нибудь придумает.
Дом продаваться явно не хотел. Шло время, покупатели звонили, даже приезжали на просмотр, но потом исчезали. А мы общались с Верой и больше узнавали ей. Меня поражала эта хрупкая, но сильная женщина.
В деревне не было работы, но она не сдавалась. Летом собирала ягоды и грибы, а потом на автобусе ехала до ближайшего посёлка и продавала их на рынке. Зимой она вязала коврики, носки, шали и продавала на остановках, несмотря порой на сильный мороз. Когда она рассказывала это, то шутила: «Люблю, когда мороз — носочки быстрее раскупают». Но улыбка была грустная.
Дочери Веры было уже 12 лет, в школу ходили они в соседнюю деревню, когда были сильные морозы или непогода, то занимались дома. Девочка была отличница, хорошо одета, воспитана — было видно, что мать всю душу вкладывает в дочку.
Вечерами Вера тоже не сидела без дела. Летом полола огороды жителям, зимой чистила дворы. Платили не много, но этому она была рада. И не забывала она и про хозяйство. Утром мы пили парное молоко, а Вера разносила банки с ним и продавала.
Наконец-то нашёлся покупатель, мужчина решил перебраться за город и наш дом его устраивал. В ту ночь мы с мужем не спали и много говорили…говорили про Веру и её дочку, а что теперь с ними? Ведь она останется без жилья, без хозяйства. Мы решили не продавать дом, а переписать на неё. От этих денег мы не разбогатели бы — это всего наш доход за полтора месяца работы, а для неё целая жизнь. Да и бабушка мне кажется не честно поступила с ней, меня она видела пару раз, а с этой женщиной и её ребёнком она жила столько лет под одной крышей и получала от них заботу и уход.
Через пару дней мы съездили к нотариусу и отправились в город. Больше мы с Верой не общались — не знаю, как устроилась её жизнь, но надеюсь, что всё хорошо. После этого я поняла, что значит быть сильной. Когда я слышу фразу: «Работы в городе нет» — меня просто передёргивает. Работа есть всегда, просто мы слишком порой придирчивы.
