Лизе двадцать восемь. У Лизы длинные ноги и бархатные темные глаза, у Лизы хорошая работа и любимый муж. И кошка. Жить бы и радоваться, чем она и занималась все три года брака.
На четвертый из aрмии вернулся младший брат мужа, который до того бегал на периферии внимания нескладным долговязым подростком, а потом студентом колледжа. Уже не таким нескладным, не таким косноязычным, а неожиданно умным и серьезным парнем. Но всё равно это был всё тот же Данил, младший брат Антона.
А вернулся – тот, да не тот, чуть раздавшийся в плечах, гибкий и сильный молодой мужик со спокойной и уверенной манерой держаться. Совсем другой. И Лиза пропала.
Не то чтобы она кинулась к нему в объятья, у неё, конечно, хватило ума так не делать. Да и он не особо их раскрывал. Данил воспринимал её как жену брата, девушку на четыре года старше. И вообще, после армии у него быстро появилась подружка. А потом ещё одна. И ещё… «В меня пошел, – говорил отец братьев. – Гуляет парень, пусть нагуляется до свадьбы».
«А ведь он когда-нибудь женится», – с легким холодком думала Лиза. Почему-то эта мысль грызла её у самого дна души. «Ты замужем, вообще-то, – одергивала она себя, но помогало плохо. – С другой стороны, я перестану о нем думать и успокоюсь».
Антон был классный, и она его любила, только очень спокойно. Замуж она выходила за надежного, доброго и умного человека, который хотел семью и детей. Вот с ними пока не складывалось, но время еще было.
Каждый раз, когда Лиза видела Данила, она терялась как девчонка, которая влюблена в одноклассника, начинала краснеть, заикаться и говорить глупости. Незаметно для себя ходила за ним хвостом. Данил охотно с ней общался – он, как и Лиза, увлекался рисованием, и иногда спрашивал совета. И как же она была рада ему ответить! Просто говорить с ним, чувствовать, что понимает его, быть нужной. А потом вспоминать всё до деталей и кайфовать. Будто гладишь пушистую кошку, теплый клубок в глубине души.
Иногда Лиза думала, что это химера, которая ест её время, и силы, и внимание. Бессмысленное и вредное чувство. Но какое же приятное… Данил, уходя от них, прощался, жал руку Антону, мимоходом обнимал Лизу, а она еще долго чувствовала братский поцелуй на щеке.
«У Елизаветы два друга – конь, и тот кто во сне…» – любимая песня Лизы. – «И лето, и смех, и то, что нельзя…»
Иногда Данил снился ей, и утром она просыпалась счастливой. Сон был вполне целомудренный и повторялся почти до деталей. Будто она гостит у родителей мужа, и все вечером смотрят фильм (плазма у них висела огромная), устроившись, кто где, на ковре в гостиной. Лиза сидит чуть позади, обхватив колени руками. Открывается дверь, из освещенного коридора падает полоса света и исчезает. Кто-то входит в комнату и садится за спиной Лизы, ласково обнимает её за плечи, чуть прижимая к себе. Сердце взлетает счастливой птицей – она знает, что это Данил незаметно от всех обнял её. Она тоже ему нравится! И от этого обещания любви Лиза просыпалась каждый раз с улыбкой и бьющимся сердцем.
Не могла не думать о нем. Рисовала по фото, впечатывая в память каждую черточку, рассматривая его лицо жадно и беззастенчиво. Чтобы это не выглядело странным, нарисовала еще три портрета других родственников. Попрактиковалась в рисунке, что ж…
«Как будто я с ним переспала», – думала потом Лиза. Было чуть стыдно, но теперь он как будто принадлежал ей.
Иногда она думала: что же может произойти, чтобы мы были вместе? Она в жизни бы не стала заводить роман с Данилом, даже сходи он по ней с ума. Это как-то… позорно, казалось ей. Развод или смерть мужа? Лизка, ну вот думай, что думаешь, говорила она себе и суеверно стучала по дереву. Ты же не хочешь, чтобы с Антоном случилось что-то плохое?
Конечно, нет, она не хотела. Но жадно собирала те крохи внимания, которые перепадали ей от Данила. Как-то они ехали с шашлыков, набившись в машину большой компанией. Антон, со своими метром девяносто и соткой веса сидел впереди, а на заднем сиденье умялись человек пять взрослых и детей. Слегка хмельная и оттого нахальная Лиза умостилась на коленях у Данила, и сидела тихонько, млея от восторга. Она незаметно нашла его руку и просунула свои холодные пальцы внутрь ладони. Её кисть легко поместилась там, как в теплом уютном коконе. «Замерзла?» – спросил Данил и тихонько сжал её руку, стараясь согреть.
Лиза неделю тогда ходила как в тумане, пьяная от воспоминания.
На Новый год она привычно загадывала путешествие, потому что чего ещё желать человеку, у которого в целом всё есть? Но в этот раз… «Хочу, чтобы Данил меня поцеловал». Лиза понимала, что это глупо, но вдруг случится такое странное чудо? Зачем ей это было нужно? Она не знала, да и не задалась бы таким вопросом. Загадала и забыла.
Год шел по своим рельсам, и в июле Антон, как всегда, махнул в горы – у него был разряд по альпинизму, и лучшим отдыхом муж считал какое-нибудь основательное восхождение. Лиза его увлечений не разделяла, ей больше нравился отпуск где-нибудь на море или в незнакомом городе. Она не особенно волновалась за Антона – знала, что более аккуратного перестраховщика ещё нужно поискать. Его въедливую внимательность на грани с педантичностью ставили в пример другим.
Поэтому, когда через неделю после отъезда Антона ей позвонили с его номера, и взволнованный мужской голос спросил: «Елизавета Ручьева?», она даже не поняла, что что-то не так. «Да», – просто ответила она.
«У меня плохие новости», – сказал человек. – «Ваш муж сегодня сорвался со скалы. Он жив, но без сознания, состояние очень тяжелое».
Лиза молчала, оцепенев от ужаса, только продолжала напряженно слушать.
– Мы ждем вертолет, чтобы переправить его в больницу в Пятигорске, – человек замялся. – Вам нужно приехать.
Лиза прилетела, чтобы только успеть попрощаться. Прижимала к щеке руку мужа и тихонько скулила, надеясь, что этого не слышно за шумом приборов.
В сознание он так и не пришел.
Лиза как будто погрузилась под воду, свет и звуки были рассеяны и доносились издали. Перевозка тела, похороны, поминки и сочувствие родных – всё это шло мимо ее души, наглухо отгородившейся от всего внешнего. Она почти не плакала. Казалось, Антон просто уехал в отпуск, в эти свои горы, но скоро позвонит и скажет: «Привет, Лизавета, я взял билет домой».
В квартире поселилась мертвая тишина, зеркала всё еще были завешены черным, а может, она просто забыла снять эти покрывала.
Почему-то ей казалось, что это она виновата в смерти мужа. Доигралась… Лиза гнала от себя эту мысль.
Прошли девять дней, потом сорок. Лиза всё так же механически ходила на работу, что-то делала, что-то ела. В зеркале отражалось существо с потухшими глазами, которое надо было причесать и одеть, чтобы оно хотя бы издали напоминало человека. Вечером она возвращалась домой, ставила чайник, иногда бросала в кружку пакетик с заваркой, иногда забывала… Сидела и смотрела в окно, на темный двор.
В один из таких вечеров пришел Данил. Лиза искренне обрадовалась ему, хоть и немного растерялась. Данил шагнул через порог, осторожно обнял её. От него пахло дождем, в волосах блестели капли. «Осень уже», – отстраненно подумала Лиза.
– Как ты? – спросил он сочувственно. – Извини, что без звонка, шел мимо – смотрю, свет горит. Решил зайти.
– Я не очень… Пойдем, чай поставлю. Он совсем остыл, кажется.
Данил забрался на свое привычное место за столом, на угловом диване. Слева обычно сидел Антон, и сейчас эта пустота больно кольнула в сердце. Лиза вздохнула и стала искать вторую чашку, а потом смывать с нее многодневную пыль.
– Извини, – сказала она. – Я правда рада тебя видеть, только у меня нет сил что-то чувствовать. Я как будто заблудилась и не могу найти дорогу… хоть куда-нибудь.
– Я тоже… брожу целыми днями, как потерянный, – медленно проговорил Данил. – Никак не могу себя убедить, что всё изменилось.Что я был младшим, а теперь один. Что нельзя прийти и просто рассказать новости…
Голос его осекся, и он замолчал. Лиза села рядом, безвольно уронив руки на стол. Данил тихонько подсунул свою ладонь под её, будто ища защиты. «Как ребенок к матери, – подумалось Лизе. – А ведь ему, наверное, тяжелее, чем мне. У него ведь с самого детства был брат…»
Она слегка погладила холодные пальцы.
– Ты, пожалуйста, держись, – сказала она. – Хоть это и так тяжело… Но нужно как-то жить дальше. Нам придется. Извини, я не очень умею утешать.
Они сидели молча и неподвижно, глядя, как густая синева за окном сменяется темнотой. Наконец Данил вздохнул и поднялся. Лиза вышла его проводить.
– Можно, я буду иногда заходить? – сказал он. Неловко обнял её в прихожей, бегло прикоснулся щекой к щеке, но не отпустил. Стоял и цеплялся за нее, как за соломинку, и вдруг Лиза почувствовала его губы на своих губах: мягкий осторожный поцелуй, который стал увереннее и тут же прервался. Данил порывисто вздохнул и разомкнул руки.
– Извини, Лиз… Хоть ты не бросай меня, а?
Дверь за ним закрылась, вниз по лестнице застучали шаги. Лиза прислонилась к стене и впервые за все это время горло стиснуло рыданиями. Она чувствовала, что сходит с ума. Зачем, зачем оно так произошло? Неужели она так увлеклась своей дурной химерой, что мир изменился ей в угоду? За что ей это всё?
Город за окном засыпал, гасли окна одно за другим. А она все рыдала и рыдала, и не могла остановиться.
Автор: Людмила Демиденко
