С Богданой у нас отношения как-то не сложились. Точнее, сначала они были нормальными, насколько это возможно между золовкой и невесткой, а после одного случая я от жены брата отдалилась.
Богдану я помню еще 12-летней малявкой, ежедневно ставившей весь двор в известность: «Вот вырасту, и выйду за Гришку замуж!» Мне было 16, брату — 14. И он очень бесился от заявлений девочки из третьего подъезда. Друзья по футболу посмеивались на Гришкой, мол, опять невеста болеть пришла.
Приходила Богдана к футбольному полю с двумя помпонами, сделанными ей самолично из старого свитера бабушки, чтобы болеть за лучшего, по ее мнению, вратаря. Помимо размахивания помпонами на свой лад и выкрикивания глупых читалок, Богдана приносила с собой бутылку с водой. Дабы ее ненаглядный не бегал в магазин за газировкой, когда жажда одолеет. В 13 она присоединилась к мальчикам, гоняющим мячик с утра до вечера. А когда Богдане исполнилось 16, они с Гришей официально объявили себя парой и начали образцово ходить везде вместе, держась за ручку.
Она дождалась Гришу из армии — отец настоял, чтобы сын отдал долг Родине. Я тогда уже вышла замуж и переехала со своего двора, но, навещая маму, часто заставала там Богдану. Она суетилась по хозяйству, с восторгом рассказывала о письмах любимого, порой корпела над учебниками, готовясь в поступлению в институт.
Мама к ее визитам относилась снисходительно — мол, первая любовь у девочки, все равно потом переболеет и ничего у них с Гришей не срастется. К счастью, мама ошиблась. Там не только все срослось, но еще и поженилось да ребятенка завелось.
Брат пришел с армии и пошел учиться. С Богданой у них было все хорошо. Когда Гриша учился на четвертом курсе, они поженились и стали жить отдельно, снимая маленькую однуху.
На обустройство быта у молодежи денег не было. Гриша подрабатывал, но этого хватало лишь на самое основное. К себе в гнездо ребята никого не звали, они предпочитали сами ездить в гости. Поэтому когда мама впервые у них побывала, то пришла в ужас:
— У них к рамам простыни приколочены! Даже на шторы денег нет! Старый диван, два стола и пара табуретов! Вместо шкафа — крючки висят. Как они так живут? Полтора года уже, а все как только переехали!
— Нормально живут. — рассмеялась я. — Себя в их годы вспомни. Главное, чтобы кровать была, остальное — не важно! Захотят, обживутся. Может, это — временное пристанище? Отстань от молодежи!
Мама не отстала. Она бросила клич по родственникам на предмет лишней мебели, ковриков и паласов, штор и гардин. Когда все было собрано, мама позвонила Богдане и сказала что у нее есть мебель от неравнодушной родни и предложила Богдане все собранное в пользование. Невестка не стала упираться, она обрадовалась и они договорились, когда и кто повезет.
Мебель была перевезена на газельке одного из дядей. Шкаф-купе, небольшая стенка для телевизора, два комплекта штор и три советских гардины, ночник, большой ковер — вся мамина добыча. Через пару месяцев мы с мужем купили себе новую кровать. И нашу старую я предложила брату.
Стоило молодежи облагородить жилище, как приглашения в ним гости посыпались как из рога изобилия. В обновленной квартире стало очень уютно. Что там было раньше, я не видела. Но то, что предстало пред моим взором, было очень даже симпатичным.
Через пару месяцев после того, как Гриша забрал кровать, мне позвонила Богдана и пригласила в гости. На обозначенный день у меня были планы, тогда она сказала заехать как получится. И я заехала. Позвонив за час.
Богдана радостно достала из шкафа пушистый шарф. Она вручила его мне, сказала что сама связала, в благодарность за кровать. Мне бы растрогаться и поблагодарить. Но меня смутила одна деталь: мой телефон был подключен к интернету. А мобильный интернет на телефоне был отключен.
Телефон автоматом подключился в знакомому вай-фаю. И называние у сети было таким: «МужаНетДома». Я нахмурилась и задумалась: кроме как у брата и его жены в квартире, я больше в этом доме никуда не подключалась.
Я не стала ничего ей говорить. Сухо поблагодарила за шарф, отказалась от чаю и ушла. Я спустилась на пролет ниже и остановилась — думала, сказать брату или нет. Пока я раздумывала, кто-то вышел из какой-то квартиры, спустился и постучал в дверь. Веселый голос Богданы:
— Ну наконец-то! Ты где ходишь?
Мужской смех в ответ.
Меня как обухом по голове. У них ведь такая любовь была! Как она могла? Брату я ничего не сказала. Хотела. Но язык не повернулся.
Общение с невесткой я свела на нет. Не отвечала на звонки, с головой окунувшись в свою семью. Беременность, рождение ребенка, переезд на другой конец города. Как-то все закрутилось и о Богдане я думать перестала. Она, в свою очередь, не стала навязываться.
Богдана родила ребенка, когда моей дочке исполнилось два года. Они с Гришей так и живут на той самой съемной квартире. И причина сомневаться в личности счастливого папаши у меня была.
На «кашу» я идти не хотела. Совсем не хотела. Но мама и муж настоятельно уговорили. Вещи, из которых дочка выросла, передать попросили. Мол, мама столько не утащит, а я раз за рулем, то отвезу сама. И проветрится мне не помешает, как муж заявил.
Мужик, чей смех я слышала, тоже был там. По хохоту и узнала. И поразилась цинизму: звать на «кашу» к ребенку вероятного отца. Меня трясло от злости и обиды за Гришу. И я только собралась выплеснуть все обвинения, как за столом пошел такой разговор.
— Дана, ты опять весь подъезд оповещаешь, что мужа дома нет? Что это такое? — шутя нахмурился Гриша и посмотрел на жену.
Богдана рассмеялась и ответила:
— Забыла название сменить, сейчас сделаю!
Я достала телефон. Вай-фай с названием «МужаНетДома» вновь был мною пойман.
— Это что у вас за прикол такой? — спросила я.
— У нас с соседом один интернет на двоих, он над нами живет. Любит в онлайн-игры поиграть. Но на нас двоих скорости не хватает. Вот мы и сделали условное название, когда меня нет дома. Тогда Вадик может спокойно поиграть, не боясь мне помешать. — объяснил брат. — Тариф менять — переплачивать не охота. Я — бедный молодой отец, Вадик — не менее бедный молодой врач.
И тут на меня накатило. Вот так, не разобравшись, на основании своих домыслов, я тогда мысленно обвинила Богдану во всем мыслимом и немыслимом. Да мало ли, зачем сосед тогда к ней заходил? Может, за солью? Мне стало так стыдно. Я допила чай, хоть кусок в горло не лез, и ушла. Богдана меня проводила, благодарила за вещи. А я ей даже в глаза посмотреть не смогла.
По дороге домой я думала — как хорошо, что я никому ничего не сказала тогда. А если бы Гриша поверил? Мама-то точно мне бы поверила, и начала лезть к Грише и Богдане. Кто знает, чем бы это все закончилось?
Я очень хочу повиниться. Но не могу. Мне стыдно. Я вновь не беру трубку и не отвечаю на сообщения жены брата. Я перед ней виновата. И как искупить вину — не знаю. Вряд ли я решусь на откровенный разговор.
Я сюда-то написала только для того, чтобы люди знали: иногда все совсем не так, как кажется на первый взгляд.
