— О, гостья долгожданная. Ты проходи в дом, я сейчас, руки вымою и следом, — обрадованно произнёс Иваныч, возившийся с лопатой в палисаднике, увидев, что в калитку вошла Наташка.
Наталья вот уже третий год жила в городе. Сразу, после того, как мать умерла, туда перебралась.
Василий Иванович, проживал в соседнем доме и, как старый друг отца, оставлен был приглядывать за их развалюшкой, тоже называемой ранее домом. Но продать который вряд ли получилось бы, старенький, крыша течёт, углы промерзают, хорошо, если только на землю кто позарится, купит, чтобы на его месте новый построить, но это вряд ли, от города не близко.
Наталья взяла ипотеку, купила однушку недалеко от фабрики, где трудилась, а про старый дом почти и не вспоминала.
Приедет раз в год, родительские могилки приберёт и назад. Очень её удивило письмо соседа. Мол, приезжай, дело срочное. Решила, что покупатели объявились, вот и примчалась в выходной.
— Ну, как ты там, городская? — спросил Василий Иванович, входя в дом. – А я вот тут к зиме решил перекопать всё под окнами, весной хочу цветов насеять. А то лопух только и растёт, уже который год.
— Вроде всё нормально. За квартиру потихоньку плачу. Замуж собралась к Новому году, — ответила, поднявшись со стула навстречу ему, Наташа.
— Да ты что, — всплеснул руками Иваныч, — вот Настасья- то порадовалась бы. Жаль не дожила матушка твоя до такого дня. Ты чего подскочила — то, сиди, сейчас обедать будем. Курице бо́шку отрублю, хошь пожарим, хошь супчика горяченького, с домашней-то. У магазинных поди вкус не такой?
— Нет, дядь Вась, не такой. Они вообще, по сравнению с нашими, безвкусные, — подтвердила девушка. – Давай помогу тебе.
Она не спросила сразу в чём дело, почему он её вызвал сюда, знала – сам скажет. Не любит Иваныч расспросов, характер такой.
— Тода, вот что, давай, девка, чисть картоху, вон в ведре, да моркву строгай, сейчас надёргаю — принесу. Я в курятник наведаюсь. Сварганим горяченького супчика, а потом побеседуем, засуетился старик.
— Я хотела обратно успеть на шестичасовом поезде, — начала было говорить Наташка, но тут же осеклась, видя, как нахмурил брови дядька Василий.
— Ты, Наташа, как хочешь, но разговор у нас будет не простой, он времени требует. Переночуешь у меня, а утром кати в свой город. Или хочешь – сейчас уезжай, только тогда нам и говорить не о чем.
Девушка поняла, что остаться придётся, вздохнув, засучила рукава и улыбнулась тому, что ничего не меняется и, сколько бы времени не прошло, характер у Василия Ивановича оставался прежним.
К вечеру наговорившись о том, о сём, Наталья осторожно подвела к теме, которая её интересовала. Мол, не соскучился же сосед, а раз вызвал, то причина была.
— Конечно, — хитро прищурив правый глаз, ответил Василий Иваныч. – Только подождать немного надо. Как стемнеет, скажу, иначе не поверишь, это больше на сказку смахивает.
— Иваныч, ну ты что, ради сказок меня вызвал, что ли? – обиженно произнесла гостья.
— Жди, говорю, не время.
Он собрал нехитрый ужин на стол. Чай, хлеб, конфеты, варенье, вот и все угощения. В деревне ведь оно по-простому. Удивили, пожалуй, лишь орехи, которые не сочетались ни с чем.
— Вот вы в городе всё кофе пьёте, — рассуждал Иваныч, — оттого и суетитесь много. Чай, он завсегда к покою, к рассуждениям располагает. Мир вокруг человека, когда тот пьёт чай, становится чуть добрее.
— А орехи – то зачем?- поинтересовалась Наташа.
— Так, он любит. Балую иногда.
— Кто? Нас же двое тут, больше никого, — спросила девушка, начав подумывать, всё ли хорошо с головой у старика.
— Ладно, время уже, расскажу.
Налив чай в кружки, лучшей посуды сосед не имел никогда, дед начал рассказ:
— Тот год, как ты уехала, крышу у дома вашего к осени совсем перекосило, ветра сильные были. Боялся, что он вообще рухнет. Но выстоял.
Как-то по глубокой осени, холодать стало уже, снежок ночами да изморозь по утрам на траве появлялись, слышу, ставня у вас на доме хлопает, ветром её туда – сюда мотает. Подумал, так и совсем оторвёт, да и спать не давала, громко больно брякала, вот и пошёл, чтобы подпереть чем-нибудь, а назавтра гвоздём прибить. Фонарик свой старый взял, а то почти стемнело. Подхожу, а её палкой подпёр кто-то уже. Я ко второму окну отправился, там проверить держится или нет, раз уж пришёл. Фонарём светанул, а в доме, вижу, мужик сидит.
На него через дыру в крыше снег сыплется, а он колени руками обхватил и носом в них уткнулся. Холодно. Я решил, что бродяга какой. Пошёл в дом позвать, а то околеет к утру при такой погоде.
Зашёл внутрь, а там нет никого. Только уйти мужик тот не мог, окна закрыты, а в дверях я стою. Вот и сказал ему, мол, выходи, всё равно уже видел тебя, давай поговорим, зла тебе не желаю.
Он и вышел.
Борода по пояс. Росточком невысок совсем, метра полтора, а то и ниже. Возраст не определить, и темно и опять же лохматый весь, шапка на нём старая, как у твоего отца была, царствие ему небесное, одёжка старенькая. Наверное, в шкафу порылся, нашёл, что ты с собой не взяла, оно и правильно, старьё это тебе без надобности.
Пойдём, говорю, чаем горячим напою. Мужик не отказался. Пришли, я чая налил, хлеба вареньем намазал. Согрелся мой гость. Разговорились.
— Кто такой будешь? – спрашиваю.
А он посмотрел на меня, улыбнулся в бороду, вроде как засмущался даже, и говорит:
— Так, домовые мы, у соседей ваших служим.
Я не поверил, только и спросил сдуру:
— А почему про себя, как будто много вас, говоришь?
— Положено, мы завсегда так говорим, — отвечает.
И замолчал. А через пару минут уходить собираться стал.
Я спрашиваю, мол, куда на ночь-то, а он отвечает, что пост покидать нельзя, что-то про верность дому и хозяевам ещё сказал, и ушёл обратно.
С тех пор захаживает по ночам иногда. Сегодня, как ты приехала, я сходил к вам, позвал его. А орехи, это ему, шибко их любит. Ты, это, забрала бы его. Жалко очень. Он в мороз сидит там, скукожится весь, но не бросает поста своего. К себе звал, не идёт. Хозяев ждёт.
Наташка засмеялась.
— Ну, ты дед, придумаешь тоже, домовой. Их не бывает. Сказки всё это.
Она не успела договорить, как в двери постучали.
— Входи, — громко произнёс Иваныч.
На пороге появился невысокий мужичок, с пышной бородой, как и описывал его дед Василий. Увидев Наталью, он радостно заулыбался, а по щекам его покатились крупные слёзы.
На следующее утро, перед отъездом, она зашла в старый дом и трижды позвала «хозяина» с собой.
А через неделю дом рухнул, он и до того держался лишь «на честном слове», но это не помешало к весне найтись покупателю, который поставил на этом месте новый дом, отдав бывшей хозяйке сумму, которая полностью погасила её ипотеку.
Автор: Лана Лэнц
