Ольховы, Настенька и ее мама Вера, жили на околице небольшой уединенной деревеньки. Летом девочке исполнилось шесть лет. Она умела читать и считать до десяти, и ее приняли в школу.
Начало сентября было теплое. Солнце светило в два узеньких окна небольшого класса, в котором теснились шесть парт, а в углу стояла кирпичная печка. Урок вела седая учительница. Перед ней находилась одна-единственная ученица – Ольхова Настя. Других детей, пригодных по возрасту для первого класса, в тот год в деревне не было.
Прозвенел звонок на перемену. Настенька вынула из портфеля любимую скакалку, выбежала во двор и у крыльца стала прыгать через нее то на одной ножке, то на другой, то на двух сразу.
Около школы колол дрова крупный мужик. Лицо его заросло темной щетиной, а надо лбом возвышалась обширная лохматая шевелюра. Когда началась перемена, работник отдыхал, сидя на чурбаке. Он ел соленый огурец и наблюдал, как легко, без устали, словно электрическая игрушка, прыгала девочка. От удивления мужик даже перестал жевать.
Ритмично подскакивая, Ольхова, между тем, углядела возле чурбака стоящую на земле бyтылку, закрытую опрокинутым вверх дном стаканом. Первоклассница от негодования остановилась, быстро подошла к работнику и звонким голосом спросила:
— Меня зовут Настя, а вас?
Мужик полупьяными глазами с умилением посмотрел на смелое нежное личико ребенка и добродушно ответил:
— Ты можешь называть меня дядя Саша.
— Дядя Саша! Почему ты пьешь водку? – пискливо воскликнула Ольхова и показала пальчиком на бyтылку.
Мужик поперхнулся, дернулся, хотел встать, а потом весь обмяк и неожиданно рассказал Насте о том, что наболело на душе:
— Жил я в большом городе, работал на заводе на громадном карусельном станке. Были у меня семья и уютная трехкомнатная квартира. Но жена меня разлюбила, нашла другого. Что тут поделаешь?! Я не крохобор, не стал с ней судиться, делить имущество и всё, мною заработанное, оставил ей. Приехал сюда, восстановил заброшенную родительскую усадьбу и живу один. А когда мужчина живет бобылем,то он глупеет, а, следовательно, делает глупости. Пить без причины спиртное — это самая глупая глупость! Эх, жила бы со мной женщина, потрепала меня за чуб – я мигом перестал бы пить!
— Дядя Саша, я хоть маленькая, но женщина. Если я вас потреплю, вы перестанете пить?
— Свободно. Три дня не буду и в рот брать хмельного.
В темных, затерявшихся в черной щетине, глазах мужика запрыгали веселые огоньки. Он, словно лев в цирке, склонил свою лохматую голову перед девочкой. Ольхова крохотной ручонкой уцепилась за его нечесаные волосы и легонько подергала.
Мужик выпрямился, повеселел и, глядя смеющимися глазами на малышку, сказал:
— А теперь я поцелую тебе руку.
— Зачем?
— Видишь ли, Настенька, когда женщина касается мужчины рукой, то он обязан поцеловать эту руку.
Девочка протянула ручонку открытой ладошкой вверх.
— Ох-ох-ох! – притворно застонал дядя Саша. – Ты еще не умеешь подставлять руку для поцелуя! Вот как надо, — он перевернул ладошку, разгладил усы, поправил бороду и поцеловал Настину ручонку.
После этого дядя Саша долго был трeзвым, усердно колол дрова, потом собирал их в охапку, укладывал в сарае. По указанию директора выполнял другие хозяйственные работы.
Так и шли дни за днями, отсчитывая месяцы. Утром мама Вера провожала Настеньку в школу, а после уроков забирала домой. Дядя Саша раза два появлялся в школе подвыпившим, и тогда Настенька требовала, чтобы он наклонил голову. Он подчинялся. Настя дергала его за чуб, и он некоторое время не пил совсем.
В конце октября Вера предупредила учительницу о том, что она завтра спозаранку поедет на базар продавать мясо, поэтому Настеньке придется одной идти в школу и возвращаться домой.
С утра в деревне было пасмурно, прохладно и тихо. А в полдень обрушился холодный ливень с порывистым ветром.
После окончания уроков малышка Ольхова, одетая в легкое осеннее пальтишко, стояла в школьном коридоре в двух шагах от открытой двери и со страхом наблюдала, как, изгибаясь от ветра, сплошной поток воды, сбегая с крыши, ударялся о крыльцо и разлетался холодными брызгами. Вдруг, из водяной круговерти вынырнул дядя Саша, облаченный в кожаную куртку с капюшоном. В руках он держал непромокаемый плащ. Дядя Саша завернул в него Настю вместе с портфелем, взял на руки и вышел на улицу.
Ветер, завывая, гнул деревья, бросал в лицо дяде Саше пригоршни холодной воды, хлестал его по спине дождевыми струями, норовя сбить с ног. Но он, молодой и сильный, прижимая к себе девочку, упрямо пробирался вперед, переходя вброд в резиновых сапогах образовавшиеся дождевые ручьи. Наконец, показался дом Ольховых. Дядя Саша поставил Настеньку на крыльцо. Она достала из портфеля ключ и открыла навесной замок. В сенях их радостным мурлыканьем встретил черно-белый кот. А из комнаты за дверью раздался пронзительный лай собачонки.
Настенька взяла на руки кота, погладила и сказала:
— Это мой котик Маркиз!
Дядя Саша снял с себя куртку, отряхнул от дождя, сбросил с ног сапоги. Девочка провела его в комнату, повесила свое пальто на вешалку. Увидев чужого мужика в доме, маленький чистенький песик еще пуще залаял. Но Настенька крикнула:
— Пушок! Свои!
Собачка умолкла, завиляла хвостиком и, вытянув мордочку, осторожно понюхала чужого.
Гость присел на табуретку возле двери и мигом огляделся. Справа за печкой, за раздвинутыми занавесками, под углом друг к другу стояли две аккуратно заправленные кровати. У противоположной стороны – комод и шифоньер с зеркалом. Слева к простенку между окнами примыкал стол. В левом переднем углу находился диван.
Настенька залезла на табуретку около кухонного стола, заглянула в кастрюли, положила себе в тарелку пару картошек, котлету и соленый помидор. Кот и собака, почуяв запах еды, забеспокоились. Девочка слезла с табуретки, из кастрюли, стоявшей на лавке, налила варева в две чашки, которые стояли на полу. Маленькая хозяйка догадалась предложить покушать и гостю, но он наотрез отказался.
Было тихо и зябко. Ветер выдул из дома тепло. И дядя Саша затопил печку. Присел напротив открытой дверцы и стал сушить брюки на коленях, которые намокли от косого дождя. Рядом с ним примостилась Настя.
Сгущались сумерки. Электричества не было из-за обрыва проводов. Зажгли керосиновую лампу.
В восьмом часу вечера приехала Вера, сняла в сенях верхнюю одежду, зашла в избу, поздоровалась, отдала сверток дочери и, стряхнув ладонями капли дождя с лица, подошла к печке, прижалась к ней и сказала:
— Это было ужасно! Иногда ветер как рванет! Я боялась, как бы нас с дядей Колей он не сбросил с открытой телеги. А дождь-то! Бр-р-р! Я основательно продрогла. Молодец, Саша, что печку затопил.
Настенька извлекла из свертка светлую детскую шубу, надела ее, вертелась перед зеркалом и шумно радовалась.
— Вера, ты отдыхай, а я покормлю твою живность, — предложил Саша.
— Спасибо за заботу, — ответила Вера. – Добрый ты человек. Но я сейчас погреюсь и сама по дому управлюсь. А тебе, пожалуй, надо спешить к себе домой. Благо ветер утихает. У тебя самого полный двор животины, ее тоже пора кормить.
За неделю до Нового года Саша, натаскав в школе впрок на три дня дров, отпросился у директора для поездки в город. Он планировал продать на базаре две свиные туши и часть вырученных денег послать сыну Косте, чтобы мальчик на зимних каникулах приехал к нему погостить.
Прослышав об этом, два дня в деревне судачили, что Саша непременно загуляет в городе и явится в деревню не скоро. Но он пришел на работу трeзвым и вовремя. Двадцать седьмого декабря он установил в школе елку и, к удивлению всех, отпросился на завтрашнее утро.
Наступил следующий день. На два часа дня в школе было назначено начало новогоднего праздника. Учителя и дети с родителями, нарядно одетые, постепенно собирались у елки, обсуждали последние новости. Пожилая сплетница ядовитым голосом назойливо всех уверяла: «Этот неумытый бородач Саша сегодня уж точно где-нибудь пьянствует! Хорошо, если у него yкрaдyт деньги, а то он так нaлижется, что свалится в снег и замeрзнет нacмeрть».
В маленьком зале уже царило веселое оживление, дети и взрослые становились в хоровод вокруг елки, когда неожиданно объявился работник Саша. Все окаменели, загипнотизированные его чудесным преображением. Он был тщательно побрит, без бороды и усов. Прическа, словно у киноартиста. Великолепный черный костюм, белая рубашка и модный галстук. В руках Саша держал перевязанную лентой цветную легкую коробку. Он громко объявил:
— Я кое-что принес нашей единственной первокласснице.
Дядя Саша открыл коробку, достал из нее бледно-розовое, с голубыми оборками платье и церемонно разложил на парте. Настенька широко открытыми глазенками, затаив дыхание, смотрела на подарок. Мама отвела дочку в соседний класс и переодела ее в обнову. Когда Ольховы вернулись, все ахнули от восхищения. Настенька сияла от счастья. Бледно-розовый цвет оказался ей к лицу.
Потом все долго веселились у елки, устали и начали расходиться. Дядя Саша достал припрятанную загодя в дровянике небольшую елочку, взвалил ее на плечо и пошел рядом с Верой и Настенькой по зимней вечерней деревне. Елочку установили у Ольховых между столом и диваном. Мама с дочкой принялись ее украшать. Гость сидел на диване. У его ног, растянувшись на полу, лежал Пушок. Кот Маркиз игриво следил за качающимися игрушками на зеленых ветках. Потом Ольховы угощали Сашу чаем с пирожками и конфетами. Гостю было пора уходить, но ему было так хорошо, уютно, что он робко спросил:
— Вера, можно мне остаться у вас?
Лицо хозяйки покраснело. После паузы Вера ответила:
— Я согласна. Спроси разрешения у Насти.
Саша задумался. После суровых испытаний, выпавших на его долю, он, вдруг, стушевался перед ласковой малышкой. Он зaкрыл глаза. «У меня намечается новая семья, — размышлял Саша. – Не ошибаюсь ли я? С Верой знаком более полугода. Она прекрасная, надежная женщина. И с Настенькой сумею поладить. Мы нужны друг другу, следовательно, надо объединяться». Он тронул за плечо девочку и, глядя в ее блестящие от радости глаза, несмело спросил:
— Настенька, можно я у вас буду жить?
В ответ девочка сама бойко засыпала дядю Сашу вопросами:
— А твой Костя, когда приедет, не будет подсматривать в щелку, как мы с мамой спим?
— Не-е-е! Мой сын себе такого не позволит.
— А твой сын не будет обижать кота и собачку?
— Ни в коем случае. Мы любим животных.
— А ты не будешь пить вoдкy?
— Ты, малышка, знаешь, что я давно не пью.
Настенька зевнула, прикрыв рот ладошкой, и сонно пробормотала:
— Тогда живи с нами. Мы с мамой будем спать за печкой, за занавесками, котик Маркиз – на табуретке, пёсик Пушок – на коврике у порога, а ты, дядя Саша, будешь спать в углу на диване.
Мужчина, по-отцовски улыбаясь, мягким басом сказал:
— Спасибо, деточка. Я обожаю спать на диване.
Саша перевел взор на Веру. Ее усталые глаза ласково и одобрительно блестели.
Так в семье Ольховых появился человек, которого Настенька вскоре назовет папой.
Автор: Леонид Аронов
