Я просыпалась, потягивалась, вставала, подходила к окну, развешивала шторы, и с грустью смотрела на улицу. За окном шли люди и сновали машины. Туда-сюда! После свадьбы я оказалась выбитой из этого ритма. Улица этого не заметила. А я думала о том, что может зря дала согласие мужу на то, чтобы посидеть полгода дома.
— Тебе еще рано на работу выходить. Я не до конца тебя подготовил, — сказал мне муж. – Извини, конечно, но тебе надо привыкнуть и к рутинной части семейной жизни. Стать хозяйкой! Ты не лентяйка, но расхлябанность в твоем поведении присутствует. Ты не обиделась?
— Даже не знаю. Вроде, не обиделась. Но надо подумать.
Да, не лентяйка, но жизнь с мужем, отдельно от мамы и папы… К этому надо привыкнуть. Перестроиться.
— Я тебе помогу! – добавил тогда муж, и даже весело подмигнул. – Тут ведь, как и везде, все дело в психологии. Главное, настрой. Придумай себе что-нибудь, чтобы дело шло веселее… А если не придумаешь, то я мигом! Помогу.
Угу.
Придумала. И когда мыла посуду, то напевала под нос песенку, которую иногда слушал муж. Мне она очень помогала. Моментально вводила в трансовое состояние. Но муж у меня оказался человеком противоречивым. Однажды он вбежал на кухню, и нервно сказал:
— Я работаю! Пожалуйста, прекрати этот вой. Ты… Ты меня доведешь до нервного срыва!
— Я не вою. Я песню пою. Ты сам сказал – придумай себе чего-нибудь. Я придумала. Мне так легче регулярно мыть посуду. Думала, что тебе не слышно, вода должна приглушать мое пение.
— Мне все слышно! Тебя и вода не приглушит! Но я не слушал таких песен никогда в жизни!
— Вчера слушал. Про ребеночка.
— Про какого ребеночка? А? Я «Дип перпл» вчера слушал!
— Вот это оттуда, наверное. Длинная такая песенка, грустная. Она еще начинается так: «Свит чайлд ин тайм… ю си зе лайн…». А потом – самое классное: «Ууу-ууу-у». Там про пули еще что-то было…
— А! – прокричал муж. – Что ты творишь? Пули? Да? Какой это, к черту, «Дип перпл»? Совсем не похоже! Хватить выть!
Мне захотелось взять тарелку, и грохнуть ею об пол. Он мне совсем не помогал по дому. Да и не умел. Скорее, лентяем, в этом смысле, был он. Я сдержалась, пообещала не петь больше эту песню. Не выть то есть. Затянула: «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольется». Он снова прибежал.
— Это технически сложная песня! У тебя плохо получается.
— Я не на концерте.
Ладно. Я все равно потом мыла посуду под это «Ууу-ууу-у». Только тихонько пела.
Когда я пылесосила, то превращала это дело в танец. Я представляла себя и Золушкой, и Мэри Поппинс. Летала с щеткой по комнатам! Однажды врезалась в мужа, он шел за стол, к себе, с чашкой кофе. Кофе оказалась у него на животе и штанах. Он взвыл:
— Что за дикие танцы?
А я сказала:
— Следую твоему совету. Что-нибудь придумываю. Пытаюсь освоить азы бытия домохозяйки. А тебе – все не так.
Он что-то пробормотал, отдал мне чашку, схватился за голову, и пошел переодеваться, а я поняла, что семейная жизнь – это трудно.
Готовка! Еда! Мне хотелось научиться очень вкусно готовить, и я научилась. Я и сейчас мысленно произношу «заклинания», придуманные тогда, когда готовлю. И всегда, прежде чем готовить, привожу свое эмоциональное состояние в очень такое супер-положительное и радостное. Ну, стараюсь, по крайней мере. Мне кажется, что оно влияет на вкус. Не знаю, как у вас, но вот если я расстроена, то блины не получаются. И пироги. Ладно.
Мужа и это почему-то напрягло.
— Что ты там шепчешь над супом? Что за пассы? Колдуешь? Чего колдуешь?
— Ох, — вздыхала я. – Я разочаруюсь в твоих советах. Песни – плохие. Плясать с пылесосом – нельзя. Суп варить, и то – по стойке смирно. Так?
— Нет, не так. Но меня все равно это тревожит. У тебя странные придумки.
— Какие уж есть, — отвечала я. – Зато они мои. И вообще, я на работу хочу. Кажется, с ролью домохозяйки я уже освоилась. Меня вообще мало что напрягает теперь. Ну, кроме твоего ворчания.
