— Клава, ну потерпи! Еще ж немножко — и доедем, — черноволосый мужчина, вытирая пот со лба, обращался к лежащей на телеге женщине.
— Да не могу я! Сил нет, все, Яша, не добраться нам туда, сгину вместе с ребенком!, — девушка, неестественно бледная, застонала.
Муж принялся крутить головой. Они были возле какого-то села. Крикнул проходящего мимо старика с ведрами, чтобы узнать, далеко ли отсюда до станционного городка. Тот, мигом оценив ситуацию, сказал:
— К крайней избе езжайте. Там Устинья живет. Она слепая совсем, но чудеса творит. Иначе не довезешь жену!
Муж принялся возмущаться, мол, что способен сделать слепой человек? Но супруга, сжав его руку, прошептала:
— Едем! Судьба, значит, такая! Пожалуйста, к этой Устинье!
Через пару часов тишину в селе разорвал детский крик. Мял в руках картуз Яков, спала его супруга, широко раскрыв голубые глазенки, агукал новорожденный сын. Мужчина все смотрел на ту, что случайно попалась им в трудную минуту. Длинная русая коса, высокая, тоненькая, в синеньком сарафане. Ловко двигается по избе, подошла к жене, поправила подушку, лоб потрогала. Погладила сына по головке. И улыбнулась в пустоту.
— Хороший младенец! Крепенький! Дай Бог вам всего! — и пошла во двор.
— Я … это… отблагодарить бы… Это ж надо. Неужто она и правда ничего не видит? — обратился Яков к появившейся в избе другой женщине.
Та была очень похожа на Устинью. Подумал — сестра, наверное.
— Правда. Давно, с пяти лет не видит, — ответила та.
— Не иначе как божий дар! Я вот, продуктов тут оставлю. А если чего еще нужно — скажите. Не ваша бы Устинья, не довез бы жену до больницы, дорога-то еще какая плохая! — Яков умчался к телеге.
Аксинья и Устинья действительно были сестрами. И когда-то девочка прекрасно видела, была самым озорным и смышленым ребенком, ловко схватывала на лету все премудрости.
— Какая-то она у вас нездешняя. Ученая больно, знает много! — удивлялись посельчане.
А с Устиньей занималась бабушка- травница. И девчушка знала все травы наперечет.
Жили они с матерью и отцом. Последний, довольно-таки деспотичного нрава, был очень строг с женой. За малейшую провинность повышал голос, мог вспылить.
Однажды мать девочек подала на стол не совсем разогретое мясо. Разъяренный глава семьи со злостью метнул блюдо в ее сторону. Но тут, оттолкнув мать, вперед выбежала младшая дочка, его любимица.
Ей по головке и угодила тяжелая посудина. Долго плакал и корил себя мужчина, да поздно. Оказался задет зрительный нерв, ребенок ослеп.
Но никогда Устинья не упрекнула отца, а он так и не смог себя простить. Теперь травы Устинья собирала со старшей сестрой, сказав той:
— Ты будешь моими глазками!
Она осталась такой же жизнерадостной. Только натыкалась на углы поначалу, случалось, сбивала в кровь коленки, локти, когда падала.
Аксинья выкрикнула отцу все, что она о нем думает, а сестра ее остановила со словами:
— Так небу угодно, значит, было. Не вини папу!
— Вот кому она нужна будет? Девка красивая, но совсем слепая, как котенок! — качали головой деревенские кумушки.
Они ошибались. За Устиньей ухаживал Иван, самый красивый парень в селе. И ему было неважно, видит его любимая или нет. Только и тут несчастье случилось. Шел мимо речки, а там двое мальчишек тонуть начали. Парень прыгнул за ними. Их вытащил, а самого в воронку затянуло.
Казалось бы, судьба не пощадила девушку. Но Устинья держалась, как стойкий оловянный солдатик. У нее неожиданно обнаружился талант — она могла лечить животных, людей. Травами, прикосновениями. А однажды приняла роды у соседки. Просто вошла в дом и предложила помощь со словами:
— Я знаю, что делать. Не бойтесь, что не вижу. Я чувствую, как надо!
И обращались к ней деревенские. Ни разу ни одна роженица не пострадала при родах, все младенцы появились на свет здоровенькими. А приняла их Устинья тысячу, если не больше. Тогда в семьях рождалось по 8-10 ребятишек, как сейчас — 1-2, такого не было. Считалось, сколько Бог пошлет детворы, столько и надо.
У бабушки моей Устинья принимала роды. И всегда находился у этой удивительной женщины рецепт от всего. Например, один младенчик родился очень маленьким по весу. Все зашептались: «Не жилец». Устинья посоветовала родителям сделать большой лапоть, класть туда ребенка и держать возле печи, в теплом месте. Вскоре малыш набрал недостающий вес.
Бабушка вспоминала, что у Устиньи в домике висели пучки трав. И там всегда было очень солнечно. Пахло сеном и медом. А во дворе у нее всегда летал рой бабочек. И если Устинья садилась на скамейку, бабочки порхали вокруг, щекотали крылышками ее лицо, присаживались на плечи.
Люди ее любили. Благодарили кто чем мог, сама она ничего ни у кого не просила. Жила в доме с сестрой и племянниками. Отец рано умер, не выдержал чувства вины перед дочерью, за ним ушла мать.
Именем Устиньи многие называли своих детишек. И все удивлялись, как совершенно слепой человек принимал роды, да так, что не чувствовалось боли. Выглядела Устинья очень молодо. Она ушла из жизни в сорок с небольшим. Просто уснула и не проснулась. А на вид ей не больше восемнадцати было.
Ее фото не осталось. В те довоенные годы мало фотографировались, да она и не любила. Зато сохранились снимки тех крепышей, что вошли в жизнь благодаря Устинье.
И часто приезжают люди в Нижегородскую область. Там нет уже того села, только чуть обмелевший пруд с кувшинками, старые покосившиеся домики, которых тоже скоро не станет. Но едут, чтобы отдать дань памяти той, что помогла им увидеть мир.
Она прожила в темноте долгие годы. Но свет был в ее душе. В каждом поступке. Не ожесточилась, никого не ругала. Хотя ей было тяжело, как никому. Пострадать от рук любимого отца, лишиться из-за него зрения, но продолжать любить. Потерять жениха, но найти силы нести добро дальше.
Она старалась помочь всем по мере сил. Вокруг нее летали бабочки и благоухал сад, которым она любила заниматься. Простая женщина с красивым именем Устинья…
Автор: Татьяна Пахоменко
