Я работала в вычислительном центре с Ирой Оболенской, которая ужасно гордилась своей фамилией. Днем она что-то вычисляла, а вечером начиналась ее ерасивая жизнь в народном театре — роли, гастроли, цветы и аплодисменты. Там, в свете прожекторов, в театральных костюмах и париках она, как ни странно, чувствовала себя настоящей Оболенской.
А в обычной жизни Ирочка ненавидела разговоры о низменном, о покупках, семейных неурядицах и особенно о деньгах. А ведь это были основные темы ее соратниц по труду! Ирочка получала, конечно, те же 100 рублей — обычный оклад молодого специалиста, но, прямо скажу, ей было нетрудно парить над этим, так как ее папа был крупным начальником в министерстве.
А поскольку деньги в доме всегда были, чего о них лишний раз говорить?
В ВЦ у Иры Оболенской был безнадежный поклонник — инженер Кавыко. Тоже молодой специалист, но вычислял он гораздо лучше других, учился заочно в аспирантуре и неоднократно делал Ире предлождение. Причем всегда твердил одну и ту же отвратительную, с точки зрения Иры, фразу: «Твои 100, мои 100, а еще 100 всегда можно для семьи где-нибудь подзаработать!» Ирочка совершенно не собиралась с Кавыко ни подрабатывать (настоящая работа была в театре, и денег за нее аристократы духа не просили), ни тем более создавать семью. Кавыко был отнюдь не Аполлон и имел глупую фамилию. И Ирочка даже как-то задумчиво произнесла: «Жизнь с любимым должна быть песнью торжествующей любви. А тут, представляете, меня будут спрашивать: «Ты за кем замужем?», а я буду отвечать: «За Кавыко». Бр-р-р!»
Тут в народном театре появился новый актер — томного вида блондин с фамилией как у белогвардейского поручика — Синеокий. Благородное созвучие и святое искусство связало Оболенскую и Синеокого. Он оказался молчалив, и во время прогулок по взморью влюбленные или повторяли роли, или просто смотрели друг другу в глаза. Так они и добродили до загса. Кавыко с его 100 рублями даже не пригласили на свадьбу. Помню, мы, гости, долго ждали у дорогого ресторана, когда чета Синеоких накатается по взморью и возложит цветы ко всем коммунистическим памятникам. Оглядывая многочисленных гостей, я тогда подумала, что гражданин Синеокий оказался тоже из вполне состоятельной семьи. Дорогие подарки оттягивали руки не только министерским со стороны невесты…
Ирочка, конечно, как всегда была выше материального и весь вечер порхала в танце со своим Синеоким.
Когда в двенадцатом часу молодожены переступили порог своего гнездышка, Ирочка поняла, что сейчас-то и раздастся наконец песнь торжествующей любви… Но вместо этого поручик Синеокий, плотоядно оглядывая мерцающую целлофаном груду подарков, чуть ли не в первый раз произнес довольно длинную собственную фразу: «Слушай, Ирка, а давай сначала посмотрим, у кого подарки дороже, у твоих или у моих?»
… Утром следующего дня Ирочка подала на развод.
