Казалось бы, что сложного пойти в банк и поменять карточку, срок действия которой подошел к концу?
Наведалась я нынче в это место, талончик взяла, а в очереди знакомая сидит. Не то чтобы подруга, а так: здороваемся, иной раз разговариваем.
За ее жизнью я и не следила никогда, подробностями не интересовалась. Но очередь, даже маленькая, она же сближает. Вот и мы начали в очереди, а продолжили потом, уже практически гуляя.
-Кредит пришла оформлять, — вид у Ирины был расстроенный и серьезный, — справки с работы собрала, чтобы хотя бы под небольшой процент.Мне же еще дочь до ума доводить.
Я удивилась, Ирина всегда производила впечатление очень рациональной особы. В долги не залезала, мы уже как-то давно выяснили, что она предпочитает откладывать, а не переплачивать по процентам.
Так и дочку свою учиться отправляла: годы деньги складывала, оставшись с маленьким ребенком в разводе и с крошечными алиментами.
-Да маме срочно на операцию, — пояснила Ирина, видя мое недоумение, — квоту не дают, да и пока ее оформишь, оперироваться будет поздно. Так что надо, как я не избегала этого.
И тут меня накрыло волной памяти: летом же виделись, Ирина тогда на мой вопрос о том, как планирует отпуск, ответила:
-Не до отпуска, дают денежную компенсацию. Деньги нужны, маме на операцию. Решили весной делать. Вот собрала почти всю сумму. На Витю же надежды никакой, у него деньги в руках не держатся.
Ирина старше своего брата на 10 лет. Ей 39, ему 29. 59 лет их маме Нелли Николаевне. Виктор женат, правда, женился он всего пару лет тому назад, детей еще не нажили, а квартира была у его жены — родительский подарок. Сама Ирина до недавнего времени жила в однушке с дочкой, два года назад девочка уехала учиться в Питер.
-Как так, — спрашиваю, — еще одну операцию надо делать? Что-то не так пошло?
-Да нет, — грустно махнула рукой женщина, — операция предстоит одна. И деньги у меня уже были. Я же работаю, то отчет, то задержаться надо, отдала маме деньги, чтобы она их на счет закинула. Она и закинула, только не туда.
Нелли Николаевна женщина адекватная, сама в свое время больше 20 лет бухгалтером работала, так что как с деньгами обращаться знает. И помрачение ума у нее в жизни было только одно: ненаглядный сыночек Витенька.
-Ты хоть отца своего помнишь, — все время оправдывала сына перед Ириной мама, — а он в 2 годика сиротой остался. Не знал, не помнил. Не шуми на него, повзрослеет, поймет, станет серьезнее.
-Я сразу сказала, — говорит Ирина, — Вите только 15 лет было, когда мама за него была вынуждена покрывать ущерб за разбитую машину отца его друга, что я не буду платить, мама балует, пусть сами расхлебывают. У меня тогда была уже дочка, квартира с ипотекой и муж, ушедший, отряхнув ноги, в новую жизнь.
Нелли Николаевна ущерб выплатила, Витенька продолжил дурковать. Так что, когда в 27 лет он надумал жениться, мама была на 7-м небе от счастья, да и Ирина надеялась, что шалопай образумился.
-Первое время все так и было, — подтверждает Ирина, — Витя восстановился в институте на заочном отделении, перестал бегать с работы на работу и нашел место в Москве, где платили больше.
-Ну вот, — торжествующе говорила дочери Нелли Николаевна, — смотри, как Танюша на Витю хорошо влияет. А ты все о нем отзывалась, как о безалаберном вертопрахе.
Мама Ирины еще работала, плюс пенсию оформила, так что года полтора все было спокойно. Радовались за дочку Ирины, поступившую учиться, за Витю с Таней, купивших новый спальный гарнитур. Да и диплом брат благополучно получил.
-Это Танечкина заслуга, — считала Нелли Николаевна, — ни я, ни ты повлиять на Витю не смогли, а она сумела. Повезло с невесткой, нашла к парню подход. И родители там хорошие.
Родители Тане помогали, а потом что-то случилось. То ли Виктор не поладил с тестем, то ли еще что произошло, но финансовая помощь молодой семье прекратилась, а Нелли Николаевна хоть и старалась подкинуть молодым пару тысяч или чуть побольше, вскоре осталась без зарплаты, с одной пенсией. Да еще и здоровье требовало пристального внимания.
-А наша Таня захотела отдыхать, в феврале, в южных краях и совсем не на Черном отечественном или турецком курорте, а гораздо дальше, дороже и презентабельнее.
-Мы каждый год ездили, — сказала Таня супругу, — а в этом году не поедем? Я же думала, что отдохнем, наберемся сил и по возвращении будем активно работать над увеличением семьи. Так что найди деньги, или ты не мужик?
А Витя столько не зарабатывал, тем более, что откладывать семья не привыкла, желание махнуть на моря настигло Таню внезапно, а Нелли Николаевна ресурсами невесткиных родителей не располагала.
-Вот в этот самый момент я и отдала маме деньги, отложенные на лечение, — качает головой Ирина, — я же не знала про мечты о пальмах и методах, которыми Таня решила деньги добывать.
Мама отдала Вите всю сумму сама, своими руками. После того, как он пришел к ней поздно вечером в очень расстроенном состоянии.
-Она сказала ему, — рыдала потом перед дочерью Нелли Николаевна, — что не будет денег — не будет семьи. Он же пришел с вещами. А без нее мой сын пропадет, ты же знаешь, Таня же единственная, которая могла его удержать от авантюр и глупостей. Да на нем лица не было, я же мать, как я откажу.
А братец уже укатил отдыхать. На очередном плановом осмотре доктор еще раз предупредил: тянуть больше нельзя, надо оперировать, вы же, дескать, говорили, что весной.
Ирина залезла в долги, но всей суммы в столь короткий срок не набрала, вот и пришла за кредитом.
-А Витя-то что? — спрашиваю, — Неужели он не знал, чьи и какие деньги он забирает на отдых со своей капризной женой?
-А что Витя? — негодует Ирина, — Знал про деньги. Говорил же раньше: давай, сестра, маме надо, у меня сейчас нет, но я тебе половину отдам. И про то, что операция в марте тоже знал. Они с Таней к маме ближе живут, обещали кота маминого досматривать, пока я с ней в больнице буду.
-А что я сделал? — невозмутимо ответил отдохнувший Виктор на претензии Ирины, — Мама же мне деньги отдала сама и добровольно. Значит, не так уж и нуждается в этой операции. Ну и что, что это твои деньги. Ты маме их отдала, а уж как она ими распорядилась — какая тебе разница.
Конечно, мама совершила глупость. Слишком уж велико ее стремление помочь ненаглядному сыну, оградить его от беды, даже ценой своего здоровья. А может и понимала Нелли Николаевна в глубине души, что уж дочь ее точно не оставит в беде. Могла бы оставить, да, но ведь мать же.
-Вот выхожу ее после операции, — обещает Ирина, — а дальше, как хотят. Хоть пусть квартиру продает ради ненаглядного сыночка. Только на меня больше не надо надеяться.
Я почему-то думаю, что с квартирой рано или поздно дороги Нелли Николаевны разойдутся, а вот для Ирины это будет очередным «чемоданом без ручки», который и не бросишь, и тащить — надорвешься. Почему столь слепа материнская любовь? И ведь сын, ради счастья которого мама рисковала своим здоровьем (не хочется писать, что и жизнью), ради любящей мамы не пошевелит и пальцем.
